Если я пишу о томъ, что въ статьѣ о библiотекѣ МГУ много лжи, то изъ соображенiй корпоративной этики.
Если я не критикую переводы Р. Л. Шмаракова — то изъ лицепрiятiя, поскольку онъ мнѣ оппонировалъ.
Разумѣется, моя искренность имѣетъ свои предѣлы, и иногда — довольно тѣсные. Но проявляется это не въ томъ, что я говорю нѣчто противоположное моимъ убѣжденiямъ, а въ томъ, что я обнародую далеко не всѣ свои мысли. И негативъ не обнародую безъ важныхъ причинъ.
Авторъ статьи заблудился въ библiотекѣ, нашелъ тамъ такого же заблудившагося географа, принялъ за читальный залъ то, что таковымъ не является и къ собственно библiотечнымъ помѣщенiямъ отношенiя не имѣетъ, и гдѣ-то нашелъ студентовъ, которыхъ не пустили въ помѣщенiе (это можетъ быть вызвано двумя причинами: либо въ библiотекѣ въ этотъ день проводится мѣропрiятiе, что, къ сожалѣнiю, иногда происходитъ, либо не перерегистрированъ билетъ — для этого нужно отсутствiе долговъ передъ факультетскимъ хранилищемъ).
Я, конечно, презираю отечество съ головы до ногъ и далѣе по тексту, но не нужно клеветать. Если вы студентъ, въ библiотеку васъ пустятъ. Если работаете въ другой организацiи, пустятъ по письму изъ этой организацiи. Сотрудники будутъ стремиться отвѣтить на такой запросъ положительно. Думаю, и для пенсiонера можно что-нибудь придумать (найти «Рога и копыта», которые напишутъ такое письмо). Цѣны на копированiе довольно демократичные. Потому статья меня оскорбила, что ужъ тутъ скрывать. Aвторъ искусствовѣдъ — такъ пусть критикуетъ архитектуру зданiя (дѣйствительно ужасную), но не судитъ о томъ, чего не знаетъ. Точнѣе — пусть судитъ, никому не возбраняется, но оставляетъ при себѣ.
Я какъ-нибудь устрою фотоэкскурсiю по библiотекѣ. Не для того, чтобъ показать ея красоту (которой нѣтъ и въ поминѣ), а чтобы опровергнуть и обличить ложь.
Мнѣ было бы очень мудрено критиковать переводы Р. Л. Шмаракова, поскольку я ихъ не читалъ. Не читалъ по одной простой причинѣ: я со студенческихъ лѣтъ либо читаю произведенiе въ оригиналѣ, либо не читаю вовсе. Исключенiя есть, но ихъ мало, и они не въ области художественной литературы. Мнѣ создавало опредѣленныя трудности то обстоятельство, что Гомера къ экзамену по древнегреческой литературѣ я не могъ успѣть прочесть не то что цѣликомъ, но и въ значительной части (хотя почти всѣхъ авторовъ читалъ больше программы), но ни Гнѣдича, ни Жуковскаго я до конца (и въ основномъ) не прочелъ, какъ не читалъ Ошерова-Вергилiя, Шервинскаго-Овидiя и т. п. Я самъ переводчикъ, у меня могутъ быть разные мотивы, но никогда не было и не будетъ мотива просвѣтительскаго: переводить для того, чтобы дать соотѣчественникамъ доступъ къ тому или иному писателю, я никогда не сталъ бы и не стану. Проперцiя — единственный художественный текстъ — я перевелъ потому, что мнѣ было сдѣлано предложенiе, отказаться отъ котораго я не могъ. И какъ же я могу критиковать переводы Р. Л. Ш., если я ихъ не читалъ? И зачѣмъ отъ меня этого ждать?
Я очень цѣню Р. Л. Ш. какъ филолога (на мой взглядъ, одного изъ лучшихъ въ Россiи — я радъ, что у меня появился случай сказать это) и какъ прозаика. Но не надо путать причину и слѣдствiе: не я его цѣню въ благодарность за оппонированiе, а оппонировать я его попросилъ потому что цѣню.
Разумѣется, если я публично о комъ-то отзываюсь дурно, я дѣлаю это не только потому, что такъ думаю, а непремѣнно съ задней мыслью. Но я всегда дѣйствительно такъ думаю.