Какъ мы можемъ опредѣлить, къ чему ребенокъ способенъ, до того, какъ онъ пойдетъ въ школу? Если бы дѣло обстояло такъ, что способности, формирующiя знатока византiйской эмали XIII в., и таковыя же, нужныя знатоку византiйской эмали XIV в., не имѣли между собой ничего общаго или сильно расходились бы, — намъ потребовалась бы для рѣшенiя соотвѣтствующаго вопроса школа, включающая изученiе и того, и другого. Соотвѣтственно, съ аналогичной подробностью пришлось бы изучать семейство пасленовыхъ (поскольку способный его познать былъ бы безпомощенъ передъ представителемъ семейства розоцвѣтныхъ); но всѣмъ вышеперечисленнымъ нужно было бы заниматься и силой тренiя, и всѣми языками одновременно (какъ можно понять, способно дитя къ французскому или къ англiйскому, если не попробовать и то, и другое?). Но, къ счастью для насъ, положенiе дѣлъ вовсе не таково: человѣческiя способности и склонности статистически тяготѣютъ по уровню къ серединѣ, а по охвату къ универсальности. Нормальный хорошiй ученикъ, изъ большинства, — обладаетъ неяркимъ интересомъ къ нѣсколькимъ широкимъ областямъ и вполнѣ способенъ добиться успѣха въ любой изъ нихъ, не выдающагося, но достаточнаго для пропитанiя и осознанiя не зря прожитой жизни. Слѣдовательно, серьезная жизненная трагедiя, возникшая въ результатѣ неправильно выбранной образовательной траекторiи, возможна, но не слишкомъ вѣроятна, — если, разумѣется, выбираетъ самъ ребенокъ, а не его соцiальный фонъ. Точно то же самое можно предположить и для ручнаго труда: думаю. врядъ ли резонно предполагать, что генiальный краснодеревщикъ сталъ бы плохимъ переплетчикомъ, а отвратительный слесарь — превосходнымъ ювелиромъ. Сама же способность и склонность къ ручному труду (при отвращенiи и скукѣ къ труду интеллектуальному) можетъ быть дiагностирована достаточно рано.
Разумѣется, есть способности какъ узкiя, такъ и сильныя. Но и то, и другое очень серьезно повышаетъ шансъ ихъ ранняго обнаруженiя. Сильныя, узкiя и поздно проявившiяся способности — въ рамкахъ статистической погрѣшности; это бываетъ, но орiентировать образовательную систему на этотъ случай немыслимо. Ибо это значило бы ради того, чтобъ избѣжать 0,005 % жизненныхъ трагедiй, просто ликвидировать среднее образованiе въ странѣ (всеобучъ означаетъ именно это).
Такимъ образомъ, въ возрастѣ 10–11 лѣтъ передъ нами стоитъ задача сортировки, которую сформулируемъ такъ: отобрать 20–30 % лучшихъ по совокупности способностей къ учебѣ, мотивировки къ ней же и культурныхъ установокъ семьи и направить ихъ въ гимназiи и реальныя училища; 10 % ребятъ съ живымъ, пускай и нѣсколько поверхностнымъ умомъ и хорошими физическими данными примутъ кадетскiе корпуса; для узкихъ способностей будутъ созданы узкоспецiализированныя школы — ихъ возможно много типовъ; а примѣрно половина пойдетъ въ народное училище, которое можетъ быть близко къ модели совѣтской псевдоэнциклопедической школы, но, потерявъ монополiю, перестанетъ быть вредоноснымъ. Я полагаю, что программу народнаго училища можно серьезно сократить сравнительно съ совѣтской школой — и за счетъ этого добиться, чтобъ она усваивалась.
Текстъ получается длиннымъ, и потому я къ темѣ еще вернусь.
