Вторая группа — стихотворные переводы. Они начисто лишены просвѣтительской задачи и ее отвергаютъ. Античная часть сдѣлана вопреки современнымъ правиламъ — просто потому, что переводить псевдоантичными размѣрами мнѣ было бы неинтересно. Я дѣлалъ вполнѣ техническiе переводы стихотворныхъ надписей къ гравюрамъ для нашихъ каталоговъ, и то, что переводъ (слава Богу, не во всѣхъ случаяхъ) былъ выполненъ по современнымъ правиламъ, означало, что съ задачей я не справился и дѣлаю отписку, простительную лишь постольку, поскольку оригиналъ — далеко не шедевръ и имѣетъ только локальное значенiе. Кстати, я не сумѣлъ одолѣть ни «Илiаду» Гнѣдича, ни «Одиссею» Жуковскаго; о томъ, чтобъ читать Вергилiя въ переводѣ Фета, Брюсова или Ошерова, и рѣчь не шла — почти не заглядывалъ.
И вотъ между ними застрялъ прозаическiй Проперцiй. Самъ по себѣ, безъ заказа, я не сталъ бы дѣлать этотъ переводъ (конечно, и крупныя прозаическiя вещи не сталъ бы переводить безъ заказа, но съ ними я дѣлалъ то, что считаю важнымъ и нужнымъ, а съ Проперцiемъ — нѣтъ). Впрочемъ, я очень признателенъ заказчику за то, что переводъ потребовался прозаическiй и идея «размѣромъ подлинника» была отвергнута съ ходу. Иначе я съ этимъ трудомъ не справился бы.