Когда УДП еще былъ заинтересованъ въ поискѣ толковыхъ магистрантовъ, я рѣшилъ просмотрѣть матеріалы мгушной Ломоносовской конференціи — не найдется ли кто, кого я хотѣлъ бы видѣть тамъ и могъ бы пригласить. И пришелъ въ ужасъ: что-то, къ чему я могъ бы отнестись съ уваженіемъ, теплилось на маргинальныхъ сложныхъ каѳедрахъ. По поводу подавляющаго большинства была одна мысль: если человѣкъ дѣйствительно способенъ этимъ интересоваться, то пусть живетъ гдѣ-нибудь въ параллельномъ пространствѣ, не рядомъ со мной.
Самъ я чувствую себя человѣкомъ переходной эпохи. Исторія школы была написана безъ бюрократіи, Херасковъ сдѣланъ почти безъ посторонней помощи. Но мнѣ еще какъ-то удавалось бочкомъ между дождевыми струями — сейчасъ это будетъ труднѣе. Наукометрія вымоетъ сложныя темы, которыми живетъ филологія. Я уже сейчасъ совѣтую тѣмъ, у кого есть научное любопытство, не связываться съ гніющими трупами казенныхъ вѣдомствъ по научной части и зарабатывать инымъ способомъ, а наукѣ отдавать досугъ. Если появятся такіе одиночки и если они станутъ объединяться — возникнетъ, можетъ быть, новая наука.
Тутъ, конечно, много вопросовъ можно задать, и не такъ просто на нихъ отвѣтить, будемъ думать.