Я думаю, я самый молчаливый членъ этого совѣта. Никогда не задаю вопросовъ (принципъ), не высказываю своего мнѣнія о работѣ (принципъ), не участвую въ обсужденіи процедурныхъ моментовъ. Здѣсь уже безъ принципа, просто незачѣмъ. По крайней мѣрѣ одинъ разъ за послѣдніе годы былъ оппонентомъ (это предполагаетъ голосовое вмѣшательство), но мой отзывъ умѣстился на четырехъ страницахъ, и ничто меня такъ не выводитъ изъ равновѣсія, какъ если кто изъ коллегъ, невзирая на почтенный возрастъ и не лучшее состояніе здоровья членовъ совѣта, въ частности мои, сочиняетъ бумагу на двадцати. Съ дистанціонкой положеніе нѣсколько улучшилось, потому что можно просто выключить звукъ и совершенно игнорировать водолея.
Знаю, что диспутъ… знаю, что неправильно… Но не послѣ насъ хоть потопъ, мы уже живемъ въ потопѣ. Сначала на передовыя позиціи прорывается молодежь, которая пишетъ много, отвѣчая на простые вопросы, но старое поколѣніе еще занимается сложными. Потомъ на смѣну молодежи, которая вырвалась впередъ на простыхъ вопросахъ, но еще помнитъ о наличіи сложныхъ, придетъ такая, что и помнить о нихъ перестанетъ.
Впрочемъ, я со спокойной совѣстью могу сойти съ поприща уже сейчасъ. Понятно, что сдѣланное мною для новой эпохи безсмысленно. Недавно писалъ, что, если есть научное честолюбіе, нужно бѣжать изъ университета, но, боюсь, и внѣ университета спасеніе найти трудно.
Хуже всего, что, всегда воспитывая себя въ инструментальномъ ключѣ, я меньше всего приспособленъ жить мимолетнымъ мгновеніемъ…
Но пусть все идетъ къ черту.