Навѣрно, всѣ знаютъ, о непонятныхъ книгахъ.
Самый выдающiйся мой вкладъ въ книговѣдѣнiе заключается въ томъ, что я предложилъ считать книги, вышедшiе въ Кенигсбергѣ въ эпоху принадлежности его РИ, русскими. Для этого есть, кстати, культурныя основанiя, у меня одна такая въ библiотекѣ имѣется.