В эпоху классицизма Россия в Европе не сильно выходила за пределы своей этнографической территории.

Крым в 18 веке был Азией. То, что в окрестностях Варшавы не говорят на "великорусском наречии" было известно задолго до диалектологического атласа Дурново.

Венский конгресс все-таки вряд ли причем. Декабристы и Польша 1830-31 - это вот стиль, который в Европе был уже не принят.

А также Парижская Коммуна и (извиняюсь) Первая Мировая война. Конечно можно вывернуться и (в последнем) тоже Россию обвинить — вот, захотелось "Константинополя и проливов" (тем более что отчасти так оно и было...)

Всѣ слова с окончанiем -фобiя сегодня стали признаком сбѣсившейся политкорректности: гомофобiя, ксенофобiя, исламофобiя... На днях видѣл в новостях, что в англоязычный обиход совершенно серьезно ввели термин "фатфобiя -- fatfobia", т.е. (якобы) предвзятое отношенiе к людям, страдающим ожиренiем, при прiеме на работу и т.д.
Поэтому всѣ -фобiи для меня -- слова, указывающiя на то, что употребляющiй их пытается использовать политкорректность в личных, корыстных цѣлях.

Про германскую русофобию после Венского конгресса ничего сказать не могу и думаю, что у Вас есть много примеров, но есть ведь и другие примеры? Скажем, Кюстин? Или вот, кстати, и про само слово: Орландо Файджес в своей книжке про Крымскую войну часто употребляет это слово, причем его употребление кажется мне образцовым: просто технический термин, обозначающий пристрастное отношение публики, сложившееся по описанным им там же причинам, подогреваемое прессой и правительством; употребление - или не употребление - им этого слова не зависит от критического отношения к русскому правительству и его целям (у Файджеса - очень критическое). Это, кажетя, и контрпример насчет немцев: он пишет про англичан и французов, главным поводом для фобии считает польские, валашские, венгерские дела, и, не в последнюю очередь, турецкие: Рашид-пашу и "танцимат". Далее, про немцев: если после Венского конгресса была у них русофобия, то была ведь, хоть, может быть, и несколько позже. и некоторая русофилия? Наконец, мне кажется, было бы очень полезно заметить, что национальные фобии были в Европе нормальны до незаметности в позапрошлом веке, а теперь сделались анахроничны до неприличия. Таким образом, говорить о русофобии после Венского конгресса и теперь - значит говорить о разных вещах, или, может быть, об одной и той же, но поменявшей свое значение в новом контексте. Все это совершенно не зависит от того, присутствует или нет такая фобия на самом деле: обвинять Кюстина в том, что он считал, наверное, естественным - не то же самое, что обвинять современного политика в том, в чем он ни за что не сознается, если даже и впрямь так чувствует.